Мясо по-бургундски: 5 главных французских хорроров - НСТ

В середине нулевых оформилось понятие новой волны французского экстремистского кино. Этим развесистым словосочетанием критики стали обозначать, внезапно, французские фильмы, которые с помощью хоррор-приёмов, шоковой подачи и эксплуатационного перемалывания секс-контента вскрывали социальные гнойники. Среди волны тут же возникли свои герои: традиционно в разговоре о французских экстремистах вспоминают имена и фамилии Гаспара Ноэ, Виржини Депант, Паскаля Ложье, Оливье Ассайаса, Ксавье Жанса и многих других. Сегодня Настоящее Страшное Телевидение предлагает мельком взглянуть на 5 кинокартин, которые и сами по себе отлично иллюстрируют поджанр, и как нельзя лучше подходят для неофитов, желающих поскорее припасть к источнику.

«Мученицы» / Martyrs
(реж. Паскаль Ложье, 2008)

Тревожная работа Паскаля Ложье «Мученицы» стала, пожалуй, самым известным представителем новой волны французского экстремизма. Слишком уж охотно в СМИ тиражировалась история о нескольких несчастных, грохнувшихся в обморок во время просмотра фильма на кинофестивале в Торонто. Продюсеры вообще любят подобные кулстори, потому что они порой продвигают хорроры круче, чем спланированные рекламные компании.

Разумеется, «Мученицы» знамениты далеко не одним лишь пиаром. Ложье без предупреждения лупит зрителя ничем, на первый взгляд, не мотивированным насилием и суровыми gore-сценами, а пока тот хватает ртом воздух, постановщик вываливает абразивное нутро фильма. Сначала идёт капсула с классовыми и социальными проблемами, столь любимая европейцами, но затем Ложье ныряет вглубь более личностных тем, позволяя, впрочем, зрителю самостоятельно в них плавать. Контраст между визуалом и наполнением, жестокая подача и нетривиальная концовка, а также раскол мнений кинокритики сделали «Мучениц» крайне узнаваемым хоррором. Правда, закрепить успех у Ложье не вышло, но его недавняя «Страна призраков» служит убедительным свидетельством, что постановщика рано списывать со счетов.

«Кровавая жатва» / Haute Tension
(реж. Александр Ажа, 2003)

После задыхающихся от собственного пафоса «Неистовых», Александр Жан Аркади, или просто Александр Ажа, выдал самую мощную свою картину – «Высокое напряжение», которую в России обозвали «Кровавой жатвой».

Ажа некоторое время щекочет ощущением неминуемой беды, а затем заряжает дробинки слэшера, подсмотренные у Тоби Хупера и Шона Канингема, и расстреливает ими в упор с поистине французской жестокостью. Креативные убийства сменяются саспенсом, а за его пеленой – достаточно прозрачный месседж о любви и гомосексуальности. Звериный оскал жанровых элементов, из которого Ажа изящно вытаскивает далеко идущие мысли, оказал достаточное впечатление, чтобы впоследствии пригласить француза в Голливуд.

«Что ни день, то неприятности» / Trouble Every Day

(реж. Клер Дени, 2001)

За названием, которое больше подходит комедии, скрывается суровая парижанка Клер Дени. Она частенько ставит своих персонажей в невыносимые условия и отстранённым взглядом наблюдает за их трепыханиями. Такой же подход режиссёрка применила и в рамках обсуждаемого поджанра. Две супружеские пары, очень разные, но с общей проблемой: в каждой один из партнёров прошёл через научные эксперименты с либидо. Теперь у них кульминация полового акта превращается в кровавое убийство.

Собственно, самой Дени сюжетная условность нужна лишь для того, чтобы перекрыть персонажам кислород, однако на фоне её стерильного нарратива кровь становится ещё алее, глаза Винсента Галло – ещё безумнее, а образ Беатрис Даль – ещё брутальнее.

«В моей коже» / Dans Ma Peau
(реж. Марина де Ван, 2002)

Марина де Ван – близкая подруга ещё одного enfant terrible французского кино Франсуа Озона. Она помогала ему со сценариями (в частности, «Криминальных любовников») и сыграла в нескольких его работах. Но если старина Франсуа частенько напоминает о себе, а его имя печатные СМИ тащат вперёд при первой возможности (то ли из искреннего интереса, то ли по привычке), то фамилия де Ван известна не так широко.

И совершенно зря, ведь её «В моей коже» наглядно демонстрирует, как нужно водить скальпелем, чтобы достать окровавленную, животрепещущую идею. Протагонистка Эстер, сыгранная самой постановщицей, после травмы ноги приобретает привычку раздирать себе кожу ногтями и зубами. Постепенно эта черта становится компульсивной страстью, и пока все мужские персонажи осуждают и покидают жизнь Эстер, де Ван крупными планами и во всех подробностях показывает свежевание. Но за эксплуатационными кадрами и гипертрофированными звуками стоит феминистическая идея о том, что в современном обществе женщина не вправе распоряжаться собственным телом. С момента выхода фильма прошло уже почти 20 лет, а вопрос так и остался актуальным.

«Месть нерождённому» / À l'intérieur
(реж. Александр Бустильо и Жюльен Мори, 2007)

О шедевре дуэта Бустильо/Мори мы с вами уже как-то говорили в рамках беседы о самых брутальных хоррор-антагонистках. И тут бы самое оно выбрать какой-нибудь другой фильм, благо тема не из бедных, но слишком уж велик искус сделать дополнительный акцент именно на этой картине.

Почему-то среди прочих громких имён «Месть нерождённому» неизбежно теряется. Хотя в нём заключены все элементы, необходимые для понимания новой волны французского экстремистского кино. Здесь и хоррор-приёмы, и интересная операторская работа, и причудливый монтаж, и властный саунд-дизайн, и грубо зашитый в плаценту расчленёнки месседж. Да, бюджетность ленты видна во многих аспектах, однако это сполна компенсируется висцеральностью и эмоциональной заряженностью нарратива: события здесь не только и не столько двигают сюжет, сколько передают эмоции, и почти все они – пороговые. Плюс возможность наблюдать за перформансом национального достояния Франции Беатрис Даль.

Пожалуй, хватит на сегодня экстремизма. Распишите в комментариях историю ваших взаимоотношений с субжанром и какие важные тайтлы этого направления в хорроре вы бы всенепременно хотели видеть в списке. И до скорого!

Максим Бугулов специально для НСТ